Недавно произошел очередной инцидент с карикатурами, посвященными пророку Мухаммеду. Уже был случай, когда эти карикатуры появлялись, но никогда, пожалуй, это не привлекало такого внимания. Казалось бы, почему это внимание возникло? Ведь широко известны карикатуры, или юмористические изображения Христа. Все в детстве, и не только в детстве, держали альбом Эффеля - знаменитого французского карикатуриста. Целые огромные сюжеты там посвящены «Божественной комедии». «Божественная комедия» в комиксах. Почему-то это не вызывало никогда какой-то большой, слишком уж большой оторопи у самых ревностных католиков, а карикатуры эти вышли достаточно давно. Им уже лет 50-60, карикатурам Эффеля, я имею виду. И вот мы видим негодующую реакцию мусульманской общественности на карикатуры, посвященные Мухаммеду. Причем эта реакция напоминает реакцию советских тружеников на романы Пастернака. Тогда говорили: «Пастернака не читал, но скажу, что это плохо, что его надо заклеймить. Вообще - вон из страны!» Так и здесь: никто этих карикатур не видел, и в этом смысле сам статус их обращения не нарушает, собственно говоря, запрет на изображение, которое есть в исламе. Если вы чего-то не видели, значит ничего и не изображено. Получается так, что действительно карикатур собственно мусульмане не видели, но они знают об их существовании. И здесь получается так, что объектом некоего поклонения является неувиденное, незамеченное, нераспознанное изображение Мухаммеда. Т.е. в каком-то смысле карикатура становится сакральным объектом. Ее не видят, но ее все интерпретируют, ее не видят, но все считают своим долгом ответить на нее.

И вот тут самое важное - каков ответ. Ответ попахивает религиозной войной. Ответ свидетельствует о готовности к пролитию крови. Ответ говорит нам о том, что религиозные войны не остались в прошлом. И мы видим это по тем очевидным приметам, о которых нам сообщают информационные агентства. Тут же Франция, издающая этот журнал, убрала свои посольства с территории ряда мусульманских стран. Это значит, что опасаются погромов, значит, что опасаются насильственных действий. Что означает это насилие? Ведь очень часто говорят о том, что насилие оборачивается и против смысла. Ведь террор - это бессмысленное насилие всегда. Это - то насилие, которое посягает на смысл в первую очередь, но это не значит, что мы не можем интерпретировать остаточный смысл насилия. Этот остаточный смысл насилия заключается в данном случае в том, что носители даже не исламской религии, а исламской идеологии хотят попробовать на себе роль новых жертв.

 Вот мы существуем в мире (мир после Второй мировой войны) – это мир новых жертв, которые вынесены в каком-то смысле за пределы мирового порядка и находятся над ним. И новые жертвы имеют право на месть, они имеют право на разные репарации, контрибуции, возмещения, они имеют право на шантаж. Все с этой точки зрения  мы пострадали. И действительно факт страдания был. Была ситуация Освенцима, была ситуация массового жертвоприношения, но получается так, что эта ситуация сделала роль жертвы очень удобной политической ролью. И быть жертвой - значит быть образцовым политическим субъектом, иметь развязанные руки, позволить то, что не позволяют себе другие, играть не по правилам заведомо.

И вот сегодня исламские идеологи очень хотят присвоить себе это право на месть, это право на выход за пределы международного порядка, в том числе, юридического порядка. Чем это сопровождается? Это сопровождается бесконечными наскоками на Израиль. Израиль становится главной мишенью. Почему? Конечно, Израиль ассоциируется с неким государственным образованием, которое институализировало этих мстящих субъектов, субъектов, у которых развязаны руки. И в этом смысле современные исламисты воспринимают Израиль как главную помеху, как главного конкурента. Они хотят переиграть Израиль на его собственном поле. Они выступают клонами наиболее радикальных сторонников сионизма. Здесь противоположности смыкаются, образуется гибрид. Всегда исламский мир был антисионистским: клеймил сионизм за то, что он вообще есть, за то, что он смог возникнуть. А теперь оказывается так, что исламские идеологи - наиболее верные ученики сионистов и образуют с ними своеобразный тандем.

Вот это - та самая новая политическая и идеологическая конструкция, которая мне видна в контексте истории с карикатурами на Мухаммеда.